В продолжение следующих дней маленький караван продолжал путь к северу, все более и более углубляясь в пустынные внутренние земли. Он прошел болотистую местность, тянущуюся между потоками Варринером и Дугласом, перешел через потоки Девенпорт, Хамбон и Неале (последний представляет собой довольно значительную реку, впадающую, так же как и другие вышеупомянутые реки, в озеро Эйр). Наши путешественники видели пики Деттон и Харви, перешли через цепь гор Хансона и наконец остановились на берегу довольно значительного потока Стивенсон, берущего свое начало на склонах гор Смита и также впадающего в озеро Эйр, предварительно приняв в себя воды нескольких притоков, в том числе Алберга, Гамильтона и Бледа. Люди и животные были страшно изнурены и чувствовали необходимость в нескольких днях отдыха после пройденного ими длинного пути, почти в сто миль. К тому же все это время они шли под лучами знойного солнца, становившимися со дня на день все жарче, так как лето продвигалось вперед, да и маленький караван уходил все дальше и дальше от берега, охлаждаемого южными ветрами. За все время пути они не встретили ни одного человеческого лица, ни белого, ни бронзового, и очень редко встречали какую-либо дичь, но местечко, где они теперь остановились, обещало им встречу если не с людьми, то, по крайней мере, с каким-нибудь животным, могущим доставить кусок свежего мяса, так как они заметили на берегах реки очень много следов кенгуру и эму, или, иначе говоря, австралийского страуса. — Ну, приободритесь же, мои храбрые друзья, — сказал доктор, обращаясь к матросам, отряхивавшимся, точно медведи, после совершенно спокойно проведенной ночи. — Я даю вам целый день отдыха, так что вы можете охотиться сколько угодно на берегах реки и в окрестных лесах. — Мы набьем множество дичи и вернемся к драю нагруженные словно мулы, — сказал на это старый моряк, перекидывая свой «снайдер» через плечо и набирая зарядов. — Берегитесь, чтобы не зайти слишком далеко, помните, что мы находимся в дикой стране, а в особенности старайтесь не слишком долго быть на солнце, потому что мошенник Баримай начинает уже вертеть его своим громадным пальцем, так что легко получить солнечный удар. — Кто же этот сеньор Баримай? — Это добрый дух австралийцев, создатель земли, лесов, рыб и людей; громадный негр с белыми волосами и огненными глазами; он сотворил свои чудеса, сидя на вершине Варра-Ганга, этих Австралийских Альп. — Значит, это бог соотечественников нашего Коко? — Да, Диего. — И он-то и вертит солнце? — Да, но кажется, это вещь очень легкая для Варимая, так как он вертит его только одним пальцем. — Ха-ха-ха! — расхохотался старый моряк. — И дикари верят всему этому? — Совершенно серьезно верят. — А есть у них также и дьявол? — У них нет настоящего дьявола, но есть злой гений, называемый Тулуталом, он восседает в глубине Виали, то есть в аду. Его зовут также и Патаян. Очень любезный господин: он предупреждает о своем приближении продолжительным свистом. — Если мы его встретим на дороге, то схватим за нос и отведем к Коко, пусть он держит его в плену. — Хорошо, насмешник ты этакий. — Пойдем, Кардосо, я хочу попотчевать себя за завтраком прекрасной четвертью кенгуру или страусовой головой. И веселые моряки ушли, предоставив доктору продолжать ряд начатых им астрономических наблюдений, и направились к западу, идя вдоль по берегу Стивенсона, или, вернее сказать, Трера, так как в начале своего течения поток называется этим именем. Вдоль берега потока была очень густая растительность. Здесь и там виднелись группы казуарин(это превосходные деревья с почти столь же крепкой древесиной, как у железных деревьев, растущих в Бразилии), встречались кусты xanthoma ,растения, дающего такую липкую смолу, что она превосходит лучшую мастику. Туземцы употребляют эту смолу, между прочим, чтобы прикреплять каменные наконечники своих коротких метательных копий. Здесь путники увидели также превосходные диакриды со своими крошечными цветами, дикие бананы и австралийские огурцы. Множество птиц порхало и чирикало на ветвях деревьев: тут были попугаи с чрезвычайно разнообразным пестрым оперением, фазаны, подражавшие крикам всевозможных птиц, животных и даже человека, иволги с желтовато-золотистыми перьями с чрезвычайно эффектными черными полосками и целые стаи какатоэс, превосходных, но очень неловких птиц с перьями кремового цвета и с хохлом на голове, или же белых как снег, или, наконец, бледно-розового цвета. Диего и Кардосо, продвигаясь вперед с большими предосторожностями, чтобы не спугнуть дичь, которая могла находиться в кустах, старательно вглядывались вдаль и чутко прислушивались ко всякому шороху, но ничего не видели и не слышали. — Ну, приятель, — сказал Кардосо, — я боюсь, что множество дичи, которое ты собирался принести, окажется сущим пустяком: не видать ни кенгуру, ни какого-либо другого животного, заслуживающего выстрела. — Это правда, дружище, — ответил старый моряк. — В этой стороне только и водятся что одни птицы, но если мы не найдем здесь дичины, покрытой шерстью, так с избытком вознаградим себя дичью пернатой. — Ну, это не особенно сытно, старина. — Хоть бы крокодила найти. — Здесь их нет. — Ну, так тапира. — И их тоже нет здесь. — Проклятая страна! Здесь ничего нет и„ — Что с тобой? — Ш-ш!.. Клянусь корпусом пробитого трехпалубного корабля!.. — Что такое ты увидал? — Там шевелится что-то преогромное, вон позади того куста. — Что-то огромное? Да ведь здесь же не водятся крупные животные. — Тысяча громов! Что же ты думаешь, что я ослеп, что ли? Говорят тебе, что там есть какая-то громадная штука. — Ты плохо видел и… Кардосо внезапно оборвал речь и спрятался за куст, причем на лице его выразилось величайшее изумление. — Неужели и я тоже ослеп? — прошептал он. Огромная птица, почти двух метров вышины, с черными и белыми перьями, с непомерно длинной шеей и с высокими сильными лапами, рыла землю своим клювом, жадно ища насекомых и поглощая в то лее время мелкие камешки. Казалось, она не замечала присутствия двоих охотников, находившихся с подветренной стороны, так как оставалась совершенно спокойной. — Ну что, разве я ослеп? — повторил Диего. — Посмотри, что за птица! — Да это страус, Диего! — Страус?! Ты с ума сошел, приятель! Я знаю, что страусы водятся только в Африке! — А я говорю тебе, что это настоящий африканский страус. — В Австралии-то? Ведь мы не в Африке, Кардосо. — А все-таки я не ошибаюсь, старина, и если бы доктор был здесь, то наверное подтвердил бы мои слова. — Да как же ты хочешь, чтобы здесь очутился страус? — Я не знаю, каким образом он здесь очутился, но думаю, что он стоит выстрела. — Я тоже так думаю, — сказал Диего. — Прицелься-ка хорошенько, да смотри не промахнись, так как известно, что если они пустятся бежать, так их не догнать даже на лошади. — Не бойся, старина, у меня хороший глаз и верная рука. Он очень внимательно прицелился, медленно спустил курок, и раздался выстрел. Сраженный меткой пулей, страус раскрыл крылья, словно для того, чтобы поддержать себя ими на воздухе, два или три раза повернулся вокруг себя, как будто у него началось головокружение, и упал в середину стоявшего рядом куста. Наши матросы хотели было броситься к добыче, когда увидели, что из травы и из кустов выскочило семь или восемь животных с бледно-рыжей шерстью, покрытой черными пятнами, с пестрой продолговатой мордой и с густым, опущенным вниз хвостом, с короткими ушами, с корпусом более высоким, нежели у волков, но больше похожим на лисий, нежели на волчий. Они бросились на страуса, все еще боровшегося со смертью, и с яростью начали его рвать, издавая при этом заунывный вой, так что слышно было, как под их сильными челюстями хрустели его кости. — О, да это собаки! — воскликнул старый моряк. — Тише, голубчики, ведь добыча-то наша! — Это динго! — воскликнул Кардосо. — Скорей прогоним их, а то они оставят нам одни только перья. Моряки выскочили из кустов и побежали к страусу. Дикие собаки, увидев незваных гостей, подняли головы, показывая свои острые зубы, и поглядели на них искоса злыми глазами, выражавшими не слишком-то мирные намерения, но два или три сильных удара ружейным прикладом заставили их бежать и оставить свою громадную добычу, которую они, быть может, выслеживали уже очень давно, выжидая удобного момента, чтобы на нее напасть. — Эти канальи испортили нашу огромную птицу, — сказал Диего. — Но все же нам осталось еще столько мяса, что из него можно сделать четыре обеда и шесть завтраков. — Ну, посмотри, разве это не настоящий страус, старина? — проговорил Кардосо. — Ты прав, дружище! Но мне бы очень любопытно было знать, каким образом очутилась здесь эта громадная птица, когда Австралия вовсе не ее родина. — Эту тайну объяснит нам доктор, — сказал Кардосо. — Что же, мы теперь вернемся в лагерь? — Нет, лучше будем продолжать охоту. Кто знает, быть может, мы найдем что-нибудь получше этой птицы, например, кенгуру? Это было бы очень кстати, так как я давно жажду встретиться с одним из этих странных животных. — Но как же мы потащим страуса? С ним далеко не уйдешь. — Мы оставим его здесь. — Чтобы его съели дикие собаки? — Они не тронут ни единого перышка. Только помоги мне, и ты увидишь. Он растянул веревку, которую носил при себе, забросил один ее конец на толстую ветвь дерева, привязал другой к ногам страуса и, схватившись за первый конец, воскликнул: — Ну, поднимай! Кардосо, сразу понявший маневр приятеля, поспешил ему помочь, и страус, несмотря на свою тяжесть, был приподнят до самой ветви, находившейся на высоте четырех или пяти метров. — Вот моя курочка и в безопасности, — сказал он, завязывая покрепче веревку. — Теперь я посмотрю, как ее съедят собаки. — Ну, теперь вперед! — воскликнул Кардосо. Они зарядили ружья и снова пустились в путь, не обращая внимания на зловещий вой динго, казавшихся очень недовольными потерей добычи. Идя по лесу, моряки скоро дошли до прогалины, тянувшейся, казалось, далеко на восток. — Ого! — воскликнул, внезапно остановившись, Кардосо. — Что там такое? — спросил Диего. — Хижина. — Какая это хижина? Мне кажется, что это сцена. — Разве ты думаешь, что дикари приходят сюда давать театральные представления? Диким собакам, что ли? — Ты прав, — воскликнул изумленный Диего. — Пойдем-ка посмотрим, в чем дело. Ведь известно, что это страна чудес. Посреди полянки возвышалось нечто вроде сцены, устроенной из четырех или пяти скрещенных кольев, поддерживавших что-то вроде платформы. Всматриваясь внимательно в эту странную постройку, наши моряки заметили, что на ней находится какая-то бесформенная масса, покрытая целой грудой кож поссума и коры камедиеносного дерева. Под подмостками зловеще завывало десять или двенадцать диких собак, а над ними крутилось несколько milvus ,небольших соколов красновато-бурого цвета с черными полосками, да несколько haliaestur ,соколов другой породы, по росту больше первых; последние время от времени бросались на лежавшую на подмостках массу, стараясь разорвать кожи и кору. — Чем больше я гляжу, тем меньше понимаю, — сказал Диего. — Уж не спрятано ли там какое-нибудь животное новой породы? — Или падаль, — возразил Кардосо, уже несколько секунд нюхавший воздух. — Падаль? — Разве ты не слышишь никакого запаха, старина? — Каррамба! Ты прав, дружище. Что же это такое, уж не магазин ли какого-нибудь дикого племени? Мне говорили, что они большие любители тухлого мяса. — Пойдем посмотрим. — А собаки-то? — Мы их прогоним. Они перешли отделявшее их от постройки пространство и двумя или тремя выстрелами заставили динго разбежаться, впрочем, дело не обошлось-таки без того, чтобы последние не показали им своих крепких зубов, и хотя они удалились, но продолжали издали угрожать матросам своими завываниями. Весь воздух вокруг подмостков был заражен отвратительнейшим запахом разлагающегося мяса, казалось, что на них что-то гнило. Моряки, желая поскорее узнать, что такое находилось под этими кожами, скинули с себя ружья, чтобы свободнее двигаться, и, схватившись за колья, ровно в четыре приема поднялись на платформу, состоявшую из сплетенных между собой лиан. При их появлении соколы тоже разлетелись, испуская пронзительные крики. Несмотря на невыносимую вонь, распространявшуюся от находившегося на платформе свертка кож и коры, наши моряки разрыли-таки его и обнаружили, что в нем завернут полусгнивший, совершенно голый труп с черной, но местами покрытой белыми и желтыми рисунками кожей. — Клянусь китовым остовом! — воскликнул Диего. — Это труп дикаря! Странный обычай у этих австралийцев отдавать своих мертвецов на съедение соколам и собакам. — Уйдем-ка отсюда, старина, — сказал Кардосо, — этот отвратительный запах просто душит меня. — Я и сам не желаю ничего лучшего, друг мой. Черт побери этих дикарей с их могилами! Они хотели уже слезть с подмостков, когда внизу поднялся страшный вой. — Что там еще за новости? — сказал Диего, останавливаясь. — Черт возьми, — воскликнул Кардосо, — да ведь мы в плену! — В плену? Кто же нас взял в плен? — Динго. — Как, эти собаки смеют… — Они не то что смеют, а даже ждут наших икр, чтобы вцепиться в них зубами. — Да мы четырьмя хорошими пинками… — Но они съедят тебя, их, по крайней мере, штук пятьдесят… — Пятьдесят собак?! — Посмотри сам. Диего перегнулся через край платформы, посмотрел вниз и с досадой махнул рукой. Пока они занимались осмотром могилы, под этим странным сооружением втихомолку собралось штук пятьдесят собак, с нетерпением ожидавших внизу, чтобы напасть на них. — Гром и молния! — воскликнул Диего. — Мы, в самом деле, ловко попались! — Да и ружья-то наши на земле, — прибавил Кардосо. — А я всегда считал этих животных безопасными. — Они и в действительности безвредны, когда их мало, но когда они собираются в большие стаи, то становятся очень смелы и нападают не только на стада, но даже и на пастухов. Я слышал, что стая этих проклятых собак не более чем в.продолжение трех месяцев сожрала у одного пастуха тысячу двести голов скота. — Оставим-ка теперь пастуха да подумаем, как бы нам выйти из этого опасного и неудобного положения. Что, если попробовать сойти? У меня с собой есть нож, и если бы я мог только добраться до ружей, то эти канальи дорого бы поплатились за свою проделку! — Не советую тебе пробовать, у них сильные зубы, да и сами они обладают большей силой, нежели лисицы. — Разве ты хочешь оставаться здесь вместе с этой падалью, которая заражает воздух? Дай-ка я попробую. Старый моряк вынул из-за пояса свой матросский нож, взял его в зубы, схватился за край платформы и протянул ноги к одному из поддерживающих ее кольев. Динго начали бешено выть и прыгать на кол, стараясь схватить матроса за ноги; последний, видя, что икры его находятся в большой опасности, проворно поднялся назад на платформу. — Да они, кажется, бешеные! — воскликнул он. — Просто они голодны, старина, — сказал Кардосо, хохоча во все горло. — А, так они голодны! Ну, так пусть пока что едят мертвеца. И моряк, зажав рукой нос, чтобы не чувствовать отвратительной вони, толкнул тело мертвеца и сбросил его в середину воющей стаи
|