Внешне Элджин Лонг мало похож на романтика. Крепко сбитый, чуть медлительный в движениях, этот уравновешенный американец с мягкой улыбкой, отец двоих взрослых детей, тем не менее всю жизнь был одержим одной мечтой: совершить небывалый перелёт. «Увы, к тому времени, когда я пришёл в авиацию, — рассказывает Лонг, — эра пионеров, подобных Линдбергу или Сент-Экзюпери, которые бросали вызов пространству, стихии да и собственным машинам и выходили победителями, давно миновала. Авиация стала настолько прозаичным делом, что рекорды ставили не лётчики, а пассажиры, умудрявшиеся между завтраком и обедом покрыть чуть ли не половину континента».
* * *
Словом, стоило молодому Элджину сделать первый шаг к осуществлению своей мечты — получить диплом штурмана, как он тут же зашёл в тупик. Лонг страстно жаждал вписать героическую страницу в историю покорения человеком «пятого океана», был готов преодолеть для этого любые трудности, даже совершить невозможное, но прогресс любимой авиации не оставил ни малейших шансов на это. Пришлось довольствоваться слишком уж скучной, как ему казалось, профессией штурмана коммерческих авиалиний, где и не пахло Приключением с большой буквы, а всё было расписано по параграфам инструкций и наставлений. Впрочем, повседневная лётная работа вскоре преподала Элджину Лонгу первый важный урок. В небе путь к неизведанному лежит через Опыт, а его могут дать лишь часы, проведённые за штурвалом самолёта в обычных полётах, когда ничего неожиданного не случается.
Повторяем, Элджин Лонг не просто умел мечтать, а был одержим своей мечтой. Раз первый шаг не приблизил к ней, решил он, значит, нужно начать сначала, на земле, в учебных классах. Обидно, но другого выхода нет. Наконец Лонг вновь в воздухе, но теперь уже за штурвалом реактивного лайнера в кресле второго пилота. Со временем пересаживается в кресло первого, к тому же на международных линиях. Целое событие в жизни любого аса. Только «чудак Элджини», как прозвали его коллеги, по-прежнему считает, что главное впереди. Ему ещё предстоит совершить невиданный полёт. Теперь он точно знает какой: в одиночку вокруг земного шара через два полюса. И Лонг месяц за месяцем, год за годом готовится к нему. Ведь нужно не просто рассчитать предстоящий маршрут, а и скрупулёзно изучить его, что называется, пощупать своими руками, ибо в предстоящем перелёте не должно быть места неожиданностям.
Больше года Элджин Лонг летает в Арктике. «Это был бесценный опыт, — вспомнит он потом, — поскольку там я научился выходить из самых трудных и опасных ситуаций. Но оставалась ещё Антарктида — едва ли не самый трудный участок будущего полёта, с которым самому, к сожалению, можно было познакомиться лишь тогда, когда он окажется уже под крыльями. Пока же я старался как можно лучше узнать Антарктиду заочно: читал и перечитывал всё, что написано о её рельефе, геологии и, конечно, метеорологии. Друзья даже смеялись, что вместо „пятого океана" я помешался на шестом континенте».
Когда Элджин Лонг стоял буквально у порога своей мечты, все труды его чуть было не пошли прахом. Зимой 1968/69 годов другой ас, Макс Конрад, предпринял попытку совершить полёт вокруг земного шара через оба полюса. И хотя она не увенчалась успехом, Элджин с горечью понял, что судьба грозит сыграть с ним злую шутку: столько лет затрачено на подготовку, а пионером на сверхдальнем маршруте может оказаться другой. Дальнейшие события подтвердили его худшие опасения. На следующую зиму Макс Конрад повторил свою попытку, но его самолёт «Ацтек» потерпел аварию при взлёте с площадки в районе Южного полюса. Элджин Лонг понял: нужно торопиться. Однако минуло больше года, прежде чем ему удалось приступить к осуществлению мечты всей жизни. Предстояло найти подходящую машину, приобрести необходимое оборудование, а прежде всего достать деньги. Свой выбор Лонг остановил на двухмоторном реактивном самолёте «Навахо» с потолком в 17 000 футов и максимальным запасом горючего на 20 часов полёта. В конце концов решилась и проблема финансирования полёта вокруг «шарика»: дюжина фирм согласилась на паях дать деньги и оборудование, решив, что рекордный полёт будет для них неплохой рекламой.
…5 ноября 1971 года в международном аэропорту Сан-Франциско собралась небольшая кучка друзей и репортёров, чтобы проводить Лонга в путь к славе или… возможной гибели. Во всяком случае, большинство журналистов было настроено скептически. Особенно после того, как он познакомил собравшихся с расчётом рекордного перелёта:
— Мой маршрут будет состоять из 15 отрезков и продолжаться 28 дней, — начал Лонг. — Я дважды пересеку экватор и совершу посадки на всех шести континентах…
— Почему вы выбрали столь неудачное время, мистер Лонг, ведь в Северном полушарии вас встретит зима?
— Зато в Антарктиде весна. Не забывайте, что это самый тяжёлый отрезок. Полёт над ним в более или менее сносных условиях возможен лишь шесть дней в году. Только в это время Солнце и Луна находятся в подходящем положении для прокладки маршрута визуальным наблюдением. Малейшая задержка, и солнышко может растопить лёд посадочной площадки.
— Но ведь у вас же есть инерционная навигационная система, такая же, как на «Аполлонах», неужели вы не верите в неё? — не отставали газетчики. — Может быть, именно поэтому, мистер Лонг, вы назвали свой самолёт «Кроссроудз»? Какое значение вы сами предпочитаете вкладывать в это слово: «путь, пересекающий магистрали» или «критический момент»?
— Я верю в инерционную систему, вкладываю в название моей «пташки» именно первое значение, но мой перелёт имеет одну особенность: я планирую даже не поддающееся планированию. Поэтому и не сомневаюсь в успехе. А сейчас прошу извинить меня, — поспешил закончить импровизированную пресс-конференцию Лонг. — Если я опоздаю в Антарктиду, виноваты будете вы…
Конечно, Элджин Лонг знал, что в полёте придётся столкнуться и с трудностями, и с опасностями, и с неожиданностями, но не мог даже предположить, что они начнутся так быстро…
Поздно вечером после пятичасового отдыха в Фэрбенксе Лонг вылетел в одиночный ночной полёт через Северный полюс. Ровный гул моторов и хороший прогноз погоды на ближайшие часы были добрым предзнаменованием, что эпопея вокруг «шарика» закончится благополучно. Правда, над заливом Аляски у «Кроссроудза» отказала обогревательная система, механики в Фэрбенксе не смогли найти неисправность, и сейчас в кабине стоял страшный холод. Впрочем, в данный момент Элджина куда больше огорчило, что он забыл захватить в кабину запасные кассеты с киноплёнкой. Включив автопилот, Лонг вылез из уютного кресла и, подняв руки над головой, стал боком осторожно протискиваться по узкому проходу между запасными баками с горючим в хвост, где хранились его личные вещи, аварийное снаряжение и запасы продуктов на месяц.
Главное было не задеть нечаянно ногой за пластмассовые горловины баков у самого пола: на морозе они потеряли эластичность и могли разлететься от малейшего удара. Лонг живо представил себе, что произойдёт в этом случае. Вырвавшееся горючее хлынет в электрическую систему, мгновенный взрыв — и на девственно белый арктический лёд рухнет огненный метеор.
К действительности лётчика внезапно вернуло неприятное ощущение: грудь и спину сдавил железный обруч. Элджин рванулся вперёд, но обруч не поддавался. Попытка отступить также ничего не дала. Он почувствовал, как у него дыбом встают волосы. Попасться, да ещё так глупо, словно мышь в мышеловку, и где — на высоте 12 000 футов над ледяной пустыней! Впрочем, последнее не имеет значения; несмотря на своё солидное название, автопилот всё равно не сумеет сам посадить самолёт даже с высоты 100 футов на бетонную дорожку.
«Вот и первый критический», — невольно вспомнил он пессимистический вопрос репортёра перед вылетом. В то же мгновение им овладел сильнейший приступ клаустрофобии — боязни замкнутого пространства. Не отдавая себе отчёта, Лонг судорожно рвался из мёртвой хватки предательски поймавших его баков. Он напрягал мышцы с такой силой, что темнело в глазах. Однако результат был не больший, чем если бы он пытался выбраться из трясины или зыбучих песков.
Сколько длился неравный поединок, Лонг не знал. Сознание ему вернул привычный гул моторов. «Нет, так у меня ничего не выйдет, — сказал он себе. — Нужно взять себя в руки и продумать ситуацию. Последовательно и спокойно. Так, как я делал двадцать лет до того, как отправился в этот проклятый полёт».
Прежде всего лётчик заставил себя успокоиться и постараться определить, что же всё-таки произошло, ибо не был суеверным человеком и не верил в злой умысел со стороны «Кроссроудза». Причина «первого критического» оказалась до смешного проста. Устанавливая дополнительные баки по всей длине фюзеляжа, Лонг оставил между ними проход такой ширины, что мог протиснуться по нему в обычном лётном комбинезоне. Но после того как вышла из строя отопительная система, перед отлётом из Фэрбенкса пришлось напялить на себя целых три! Об этом-то он и забыл. Поскольку же к хвостовой части фюзеляж сужался, в какой-то момент Элджин неизбежно должен был заклиниться между баками. Занятый мыслями о пластмассовых горловинах, он слишком поздно заметил это.
Остальное было, как говорится, делом техники. Через двадцать минут обессиленный Лонг опустился в пилотское кресле, помянув недобрым словом киноплёнку и собственную забывчивость. Да, в таком полёте нельзя позволять себе расслабляться ни на секунду, как бы преотлично всё ни шло.
Впрочем, в эту ночь судьба приготовила отважному лётчику ещё одно испытание, хотя и не дотянувшее, по его оценке, до категории «второго критического». Когда «Кросроудз» миновал мыс Барроу и мчался над Северным Ледовитым океаном, прервалась радиосвязь с землёй. Лонг остался в абсолютном одиночестве над бескрайней ледяной пустыней.
«Мне лично чувство одиночества помогала преодолевать Луна, всё время блестевшая прямо впереди, — я заранее проложил именно такой курс до Северного полюса. Когда она первый раз улыбнулась мне в лицо своей серебряной улыбкой, это было подобно встрече со старым другом. Неожиданной и тем более приятной, что подо мною расстилалось сплошное, призрачно отсвечивающее покрывало облаков. Зато, когда я миновал полюс и Луна исчезла, у меня возникло непередаваемо жуткое ощущение: словно я скольжу куда-то вниз с огромной горы. Немного позднее, может быть, миль через 250, стало казаться, что льды и снега остались позади, а внизу, под облачной пеленой, растут пальмы и плещется тёплое море».
…«Второй критический» для Элджина Лонга наступил на самом длинном отрезке — 3202 мили от Лондона до столицы Ганы Аккры. И опять, как назло, глубокой ночью, когда «Кроссроудз» перевалил через Атласские горы, начала барахлить противообледенительная система. Лётчик снизился до 10 000 футов. Но вскоре над Сахарой самолёт неожиданно попал в густую пыльную мглу: видимо, внизу бушевала песчаная буря.
Итак, перед Элджином встал выбор из трёх возможных вариантов: попытаться перескочить через пыльное облако, вернуться в Марракеш или пробиваться по приборам. В первом случае обледеневшая машина могла потерять управление со всеми вытекающими трагическими последствиями. Во втором — терялось драгоценное время, а впереди ещё лежал Атлантический океан, вся Латинская Америка и, наконец, коварная Антарктида с её изменчивой погодой. Лонг принимает решение лететь в Аккру по приборам.
Словно вознаграждая его за упорство, погода смилостивилась. Едва над горизонтом поднялось кроваво-красное солнце, песчаная буря вдруг улеглась, исчезла пыльная мгла. Без особых приключений Лонг добрался до Аккры, 15 ноября пересёк экватор по нулевому меридиану и взял курс на бразильский город Ресифе. Оттуда после небольшого отдыха он вылетел по маршруту Рио-де-Жанейро — Пунта-Аренас на южной оконечности Чили. Дальше лежал самый трудный и неизведанный отрезок полёта вокруг «шарика». Ведь Элджину Лонгу предстояло первым в одиночку пересечь Антарктиду над Южным полюсом, преодолеть огромные пространства, для которых не существует сколько-нибудь надёжных метеосводок, где дуют ураганные ледяные ветры, способные расправиться с «Кроссроудзом» как с мухой.
…22 ноября 1971 года американская станция «Амундсен-Скотт» на Южном полюсе передала тревожное сообщение: «Ураганный ветер скоростью до 70 миль в час; снежные заряды; видимость — ноль; температура — 50 градусов ниже нуля».
В этом кипящем белом неистовстве, охватившем половину Антарктиды, затерялся крошечный самолётик, упрямо пробивавшийся к Южному полюсу. Для него настал «третий» и, как надеялся Лонг, «последний критический», в котором к уже испытанным неприятностям прибавились ещё и новые. Первой подвела отопительная система, и температура в кабине сразу же упала до –45 °C. На сей раз лётчик предусмотрительно надел утеплённый комбинезон с автономным подогревом, поэтому мёрзли только ноги. К сожалению, кислородная маска из мягкого пластика быстро превратилась в жёсткий и ломкий ледяной каркас, обжигавший лицо.
Видимости не было, инерционная навигационная система работала при температуре на 10° ниже рекомендованного минимума, а на пути к станции «Мак-Мёрдо» предстояло каким-то образом перевалить через хребет Куин-Мод высотой 15 000 футов. «Перепрыгнуть»? Но «Кроссроудз» и так шёл на высоте 13 000 футов, и приборы в любой момент могли начать врать из-за переохлаждения. Набор же высоты означал падение температуры в кабине на два градуса на каждые 1000 футов. Нет, это было слишком рискованно. Оставалось надеяться, что удастся проскочить между горными пиками вслепую, по приборам.
…Когда Элджин Лонг садился на полярной станции после прыжка через Антарктиду, то был уверен, что теперь-то уж знает, что такое усталость. И ошибся. По-настоящему он узнал её лишь в Гонолулу. Именно усталость после напряжения и опасностей многодневного полёта чуть не сделала то, что не удалось Сахаре и Антарктиде, вместе взятым.
Портье в гостинице едва удалось разбудить лётчика. «В душе, — рассказывает Лонг, — я раз пять ронял мыло. Потом нечаянно опрокинул на себя кофейник. Пришлось опять мчаться в душ. Я видел, что начинаю опаздывать, — в Сан-Франциско меня ждали к определённому часу, и поехал в аэропорт, хотя чувствовал себя как пьяный и даже пошатывался из стороны в сторону. Но этим дело не кончилось. Оказалось, что вместо попутного ветра, как предвещал накануне прогноз, в полёте меня ждёт встречный ветер узлов в двадцать. Значит, нужно дополнительное горючее. В Гонолулу подходящего для моего „Кроссроудза" сорта, конечно, не было. С трудом удалось разыскать всего полтора галлона, которых вместе с моим запасом должно было хватить буквально впритык. Чтобы не заснуть в полёте, я поставил будильник на 10-минутный интервал и с его помощью старался удержать слипающиеся веки. Ко всему этому я получил сообщение о том, что, согласно вычислениям компьютера, горючего хватит лишь до 15.30. Я же должен был прилететь в Сан-Франциско, в 16.00!
Что было делать? Возвращаться? Ну уж нет! Я четырежды перепроверил свои расчёты и решил, что ошибается компьютер. В крайнем случае остаток пути проделаю вплавь. Вот, пожалуй, и всё».
3 декабря 1971 года Элджин Лонг приземлился в Сан-Франциско. Правда, на три часа позже намеченного времени. Мечта его жизни сбылась: он облетел в одиночку вокруг «шарика», покрыв расстояние в 38 896,03 мили. После подведения итогов Международная авиационная федерация зарегистрировала три рекорда, которые установил Лонг в ходе перелёта:
• самый быстрый одиночный полёт вокруг земного шара через оба полюса;
• самый быстрый одиночный полёт от полюса до полюса;
• самый быстрый одиночный полёт от экватора до полюса и обратно к экватору.
Не считая, конечно, самого дальнего одиночного перелёта в истории авиации.
«Когда человек знает, что способен сделать что-то, но отказывается от этого, он отказывается от самого себя», — так ответил Элджин Лонг на вопрос, что помогло ему совершить рекордный полёт.
|